Мерра

Почти мидраш

Когда закончилось общее ликование из-за того, что преследование фараона осталось позади, евреи продолжили свой путь по пустыне, еще не зная, что испытания только начинаются.

– Минка, ты держишься? – пересушенными на жаре губами спросил Шмулик, измученный жаждой. Его открытые сандалии зачерпывали горячий песок, от этого ноги становились еще тяжелее. Он крепко держал за руку девочку лет шести. Малка захотела идти только рядом с мальчиками, и Шмулику пришлось обещать её родителям, что присмотрит за ней.

Идущий впереди всех Моше, уставший и, казалось, постаревший за последние несколько дней, поднял руку и крикнул: «Вода! Останавливаемся здесь!». Несколько мужчин кинулись к небольшому ручью, затерявшемуся в песках, стали жадно черпать воду пригоршнями и тут же, сморщившись, выплёвывали её: «Горькая, просто ужасная на вкус!» Этот оазис так и назывался – Мерра, «горькие воды».

Много ли нужно обычному человеку, чтобы потерять терпение? Самую малость. И люди стали смотреть на Моше почти со злостью, спрашивая его: «Ты что, на смерть привел нас сюда? Что мы будем пить?!». Минка старался держаться неподалёку, чтобы в случае нападения на Моше, успеть его защитить. Мальчишка был крепче других подростков, с детства привыкший к жаре и к недостатку еды и воды.

Ничего не ответил на это возмущение Моше, только поднял руки к небу и стал громко просить Б-га сжалиться над Его народом и дать хоть немного питьевой воды. Казалось, что его глубокая горячая молитва и правда достигает неба, даже меняя его цвет с пронзительного синего на более прохладный сероватый оттенок.

И вдруг… Шмулик замер, внезапно увидев, как Малка тихонько прошла сквозь толпу людей, подошла к Моше, ухватилась за подол его хитона и запела тоненьким голосом, придумывая мелодию на ходу:
– Отец любимый, не отворачивайся от нас, не закрывай своих глаз, дай нам пить, чтобы дальше жить.

Стоящие поблизости евреи решили, что Моше сейчас ужасно рассердится на то, что Малка прервала его молитву. Но он только рассмеялся, взял девочку на руки и крепко прижал её к сердцу.

В это время хрустнуло невысокое дерево, растущее рядом, на расстоянии вытянутой руки, и длинная сухая ветка упала в ручей. На глазах у всех вода стала прозрачной и чистой, как горный источник; сладкой, как молоко зрелого кокоса. Моше только кивнул головой в сторону воды, мол, давайте, набирайте, пейте, радуйтесь, недоверчивый вы народ!

И тут началось настоящее веселье, Шмулик и Минка, утолив жажду и облившись бесценной водой, с двух сторон пытались отмыть чумазую мордочку Малки, хотя она брыкалась и уворачивалась изо всех девчачьих сил, гневно сверкая глазами-маслинками.

– Ты видела Б-га? – серьёзно спросил её Минка, когда дети сидели в тени пальмы и доедали остатки фиников, взятых в дорогу еще в Египте.
– Нет, – покачала головой девочка, – но слышала внутри своей головы шепот: не переживай, детка, Я дам тебе всё, что понадобится, чтобы ты и твои друзья были здоровыми и сильными в этой долгой дороге домой.
– Малка, вернись в шатер, пора спать!

За девочкой пришла строгая мама. Малка уже помахала на прощание мальчикам, а потом быстрым движением сунула что-то Шмулику в руку: «Это веточка того самого дерева. Спрячь в котомку, ещё пригодится. ОН сказал отдать её тебе».

Таня Либерман
Иллюстратор: Алёна Фрадина